|
СБ Русского Легиона Смерти.
Закрытый материал.
Высшая степень секретности.
Материал тематики «Станции утешения».
Входящий № 072-331
Фрагментарная распечатка закрытого интервью оперативного сотрудника.
Опрашиваемый сотрудник:
- Сержант 3го управления СБ РДЛ Витолд Славен. Боевой псевдоним Боцман.
Статус на момент операции:
- Командир огневой группы, разведывательного подразделения. 2й ланс 1го батальона.
В ходе операции, подразделение было переведено в личное подчинение командира командного ланса.
Опрашивающий:
Следователь 2го отдела СБ РДЛ (Особого отдела). Лейтенант Сергей Меренг.
Цель интервью: Уточнение деталей операции в связи с понесенными высокими потерями личного состава.
Тип интервью: «Неформальная беседа» или «полу официальный опрос».
Опрашивающий – «О»:
Интервьюируемый – «И»:
«О»:
- Хотя мы с вами ведем неформальную беседу. Опрос будет происходить под запись, но данная запись, будет использована исключительно для внутренних целей. Вы согласны продолжить?
«И»:
- Это стандартная процедура. Да.
Пропущено.
«О»:
- Вам на момент выдвижения из расположения батальона, была известна цель операции?
«И»:
- Да. До офицеров и солдат была доведена основная цель задания.
«О»:
- Повторите.
«И»:
- Высадка в тылу наступающего противника. Сковывающий удар по концентрируемым возле точки высадки резервным подразделениям второго эшелона, с одновременным повреждением коммуникаций.
«О»:
- Вам был известен полный план операции?
«И»:
- Нет. Только общие направления ударов. Более подробно, только его часть касаемая нашего подразделения. Второго ланса и преданных ему подразделений разведки и мобильной пехоты.
«О»:
- Вам не показалось это странным?
«И»:
- Нет. Данные о противнике и месте высадки, предоставил наниматель. Мы не раз убеждались, что таковые редко полностью соответствуют действительности. По этому, на стадии планирования, невозможно учесть всех нюансов обстановки для четкого планирования действий.
Исходя из этого, принимается некая общая концепция. А конкретные действия подвергаются коррекции после доразведки на подлете к объекту атаки.
Пропущено.
«О»:
- Когда был принят, введен и доведен до вас оконечный план высадки?
«И»:
- За четыре часа до входа в атмосферу. Мы как раз отбили третью атаку военно космических сил обороны планеты. Наши аэрокосмические истребители окончательно обеспечили свободный посадочный коридор.
«О»:
- Наниматель утверждает, что данный коридор обеспечили его силы.
«И»:
- Эти… Простите. Он может утверждать, все, что ему угодно. На всех кораблях группы велась запись телеметрии. Попутно была трансляция, а значит и запись с видеокамер кораблей и истребителей. Те из нас, кто не был занят на боевых постах, смотрели и слушали в кубриках отведенных под ожидание посадки, данную трансляцию. Она не прекращалась до момента объявления посадки и команды занять места в боевых машинах для высадки.
Наниматель отозвал свои АКИ, после окончания второй атаки обороняющихся на транспорты, мотивировав прикрытием ими прыжковых кораблей. Третью атакующую волну, мы отбивали только наличными силами. И прекратить массированные атаки, смогли только благодаря тому, что наши разведчики прорвались к планете и навели несущие бомбы копья АКИ, на их взлетные полосы.
«О»:
- Понятно. Насчет бомбометания. Это вызвало жалобы от нанимателя ввиду большого повреждения инфраструктур посадочных полей. Оно было предусмотрено планом?
«И»:
- Нет. Вынужденная мера. Согласно данных нанимателя, к моменту подхода наших сил к планете, начиналась контр наступательная операция. Первым этапом ее, означен был вывод из строя или захват более половины АКИ противника. Захват полос взлета и их контроль.
Уже после второй волны атак, стало понятно, что задача не выполнена. На запросы их командование отвечало, что все идет согласно плана. На атакуют силы, из тех, кто находился в воздухе и на орбите. А перед началом третьей атаки, на наши запросы, с планеты все же пришло подтверждение, что это все их силы. Полосы не захвачены и не контролируются. В результате на момент посадки, мы потеряли уничтоженными, более десяти истребителей и шесть пилотов. А корабли получили повреждения.
«О»:
- Понятно. А чем была вызвана высадка вашего ланса в непредусмотренном приказом месте?
«И»:
- Из-за задержки при прорыве блокады, мы не соблюдали сроков высадки и начала операции. А еще, поступившими данными воздушной разведки.
Там, где нам было назначено ордером место высадки, была замечена концентрация сил противника. В частности, именно это вынудило первый и командный ланс произвести «горячую выброску». А их корабль сел рядом с нами. Вслед за ними мехи нашего ланса, те кто имел прыжковые ускорители, так же произвели выброс.
«О»:
- То есть все корабли, сели в непредусмотренном панами месте?
«И»:
- Да. Это так. Но как я уже сказал, благодаря принятому полковником решению о Горячем Сбросе. Почти все мехи, не смотря на противодействие противника, вышли на предусмотренный планами рубеж атаки точно в срок.
«О»:
- Хорошо. Кратко опишите, как вы перешли со своею группой, под командование майора Шелтона.
«И»:
- Как я и говорил, мехи были выброшены на места начала атаки, без поддержки пехоты. Огневую поддержку, они не могли получить до момента полной разгрузки допшипов. Единственным кто ее оказал был командный дропшип типа крепость. На нем как вы знаете стоит орудие Длинный Том. Но количество зарядов к нему, ограничено. И стоимость каждого весьма велика. По этому, несмотря на огромную дальность полета снаряда, просто ставить огневую завесу, или производить стрельбу наобум, нерентабельно и убыточно.
По этому, уже на месте, произвели переназначение огневых средств. На обеспечение и поддержку основных сил были сразу направлены разведчики и за ними танки и усиленная мобильная пехотная группа.
Второй ланс выдвинулся к точкам обозначенным на плане как ближайшие узлы коммуникаций, а третий и четвертый заняли оборону вокруг места высадки. Они были и обороной и резервом.
Нам предстояло уничтожить железнодорожный мост. Два моста обычных и несколько складских комплексов. При той концентрации противника, что обнаружилось на месте, реально было выполнить задачи только дальними огневыми налетами.
Вот по приказу полковника из огневых групп и мехов, несущих дальние ракеты, и сформировали мобильные батареи.
И так наш отряд попал в подчинение майора. У него был Аватар с четырьмя установками дальних ракет, а у нас, как раз ракетный кариер и транспортер с дополнительной пусковой «двадцаткой». Мое отделение должно было обеспечить охрану и наводку на цели. Ракет то у нас было тоже не бесконечно много. По планам, основные цели коммуникаций, должны были разрушать и накрывать бомбами. Но мы лишились почти всех истребителей, что могли их нести. Бомбы были , а вот на что их подвешивать…
«О»:
- Но часть истребителей все же уцелело?
«И»:
- Да. Уцелели, но ведь и у них уцелели тоже. Так что ребята, садились только чтобы зарядить пеналы ракет и тут же взлетали. Причем часто под обстрелом и с воздуха и с земли. Противник то опомнился и нас стали прессовать со всех сторон. Но если бы не они, мы бы толком и не высадились. Да и площадку посадки бы нам разбомбили на раз.
«О»:
- Я понял. Итак, ваше подразделение поступило в подчинение Шелтона. Как вышло, что вы приняли командование группой?
«И»:
- Это произошло не сразу. Перед этим было еще несколько событий. У вас должен быть мой рапорт, с приложенной телеметрией с камеры на шлеме.
«О»:
- Да. Я его изучал. Но мне важны и другие аспекты произошедшего, кроме точных цифр и поминутной раскладки действий. Так что кратко опишите, что произошло. До перехода к вам командования.
«И»:
- Как скажете. Мы одни из первых получили приказ на выдвижение к огневой позиции. Наша первая цель мост через реку, был как раз на пути ко второй позиции, откуда надо было накрыть склады и казармы живой силы.
Два меха из второго ланса, при поддержке огнем второй пары, обеспечили прорыв и выход к точке открытия огня. Наши Бронированные машины пехоты и майор, сбили заслоны. Две машины вырвавшись вперед, выпустили разведку и ребята подсветили цель. Так группа броском достигнув первой точки, развернулась и с ходу открыла огонь на поражение.
Мост и подходы били забиты легкой техникой и фурами с припасами. Я вам скажу, так. Там, разверзся ад. Залп и попадание сразу 120 ракет, это армагедон! А мы дали три подряд. Первый, по нашему берегу, второй, по другому. И затем, по мосту.
Когда проходили мимо, даже под бронею нечем было дышать, и краска дымилась. А взрывы боеприпасов, что сгорали в машинах, слышались еще долго. И вообще, кажется, там даже земля горела, в колоннах что накрыли, было много машин с горючим. Мы уничтожили всех и все.
На подходе к позиции обстрела второй точки, это и произошло. На нас, вышли два АКИ противника. Майор, отходя в сторону начал стрелять. Он пытался не просто поразить их, он уводил их от кариера и машины с запасными ракетами. Привлекал внимание, вызывая огонь на себя. Но ни все правильно поняли. Несмотря на его пуски, атаковали именно кариер. Первой взорвалась машина с боеприпасами. Взрывом перевернуло два транспортера. А вот потом, сдетанировал кариер и были повреждены еще два.
Я был машине, сразу за головной и у нас никто не пострадал. Но вот в тех, что были перевернуты взрывами, погибли многие.
«О»:
- Но командир вашей группы не погиб тогда?
«И»:
- Это так. Но лейтенант Вздишек, и лейтенант Матвеев. Были ранены и контужены. Этого нет в записи. Да и в рапорт я не включал. Вздишек, когда мы подбежали к его машине, отвалил люки и начал отстреливаться. Он убил сержанта Слободу. Сразу. Наповал. Еще двоих ранил.
«О»:
- Значит он не погиб при зачистке второй точки?
«И»:
- Нет. Его застрелил Матвеев, когда он хотел подорвать машину.
«О»:
- А Матвеев?
- Ему сломало обе ноги. Он вместе с остальными ранеными сгорел в этой чертовой деревне. Прямо на входе.
Пропущено.
«О»:
- Вернемся к моменту после смерти командира.
«И»:
- Как скажете.
Пропущено
«И»:
- АКИ ушли. Майор сумел повредить один. А второй, наверно посчитал, что с нас достаточно. Но так как мы были в тылу противника, Шелтон сразу приказал занять оборону и осмотреть машины.
Три были пригодны к движению. Еще две хоть и были перевернуты, но почти целы. Их, зацепив тросами поставили на гусеницы. Еще одну колесную, удалось быстро отремонтировать.
Пока возились с техникой, пару раз на нас выходили их патрули. Но слава богам, майор отличный стрелок. Ушел только один легкий ховер. Но все равно это был сигнал, что АКИ на нас навели наземные силы.
В одной из машин был небольшой запас дальних ракет и мы общими усилиями дозарядили мех майора. Вот тогда то, Шелтон запросил штаб и после собрал всех нас.
Все было просто. Назад, мы уже не могли прорваться. Кольцо вокруг места посадки плотно сомкнулось. Да и по логике событий, именно этого от нас и ожидали. А нас, нас осталось очень мало. По четыре, пять человек на машину и два транспортера забитых ранеными. Да какое там, кроме наших двух головных машин, все получили ранения.
Майор разбил группу на три части. Первые две машины разведка, их повел сержант Густав. Вторая группа огневая. Его мех, транспортер с ракетной установкой и колесный на который командиром перешел я.
Вообще, тяжелый транспортер с установкой, заставил нас понервничать. Установку «двадцатку», смонтировали технари умельцы на базу для установки на пять ракет. И стреляла она из-за того что электронику так и не заменили, сериями по пять ракет. Но при быстром темпе залпов, например как там, у моста, грелась так, что могла и рвануть от перегрева. А тут еще и перевернулась. Кто знал что там могло повредиться, хотя внешне все было нормально.
Замыкающим шел старший сержант Вирт, а перед ним, две машины с ранеными. Вирт был легко контужен и заикался. Вот так я и стал старшим, как командир огневой группы.
«О»:
- То есть решение о продолжении миссии принял майор Шелтон?
«И»:
- Да. Собственно отмены приказа не было. А его доводы, никто и не обсуждал.
«О»:
- А как же сержант Стафф?
«И»:
- Простите лейтенант. Но Стафф, знал ответственность за истерику в таких обстоятельствах. То что ему майор набил морду и содрал лычку.. Простите, так просто пожалел его семью.
«О»:
- Принято. Продолжайте.
«И»:
- Мы выслали разведку и свернули на проселок в лесу. На коротком пути к точке, а это была бетонная дорога, нам наверняка организовали засаду. И последние четыре километра до позиции, шли вообще через лес.
Вот на подходе к той позиции, нас и остановил доклад разведки. Странный доклад лейтенант.
«О»:
- Господин Славен. Я читал рапорты. И поверьте, наш разговор, не служит началом расследования. Я уточняю некоторые аспекты. А вы в этом помогаете. Не более.
«И»:
- Понимаю. И рапорты и материалы по миссии, сразу закрыли грифом. Но согласитесь, даже при нашей службе, некие вещи и воспоминания, волнуют.
«О»:
- Вы правы. Как и вам, мне тоже не хочется кое-что вспоминать. Но порою, это необходимо.
«И»:
- Верно. Итак. Разведка оставила машину в лесу и выдвинулась на позиции наведения пешим порядком. У них было два лазерных прибора наведения с хорошей оптикой.
Так вот. Складов, там где они были обозначены, не было. Может с воздуха это на них и походило, но было это, совсем другое.
Сержант Густав со своими людьми вырезал наблюдательный пункт ПВО расположенный на горе и установил приборы. И с нее был отличный вид на весь комплекс.
Там ранее, было крупное аграрное хозяйство. Господская вилла, а вокруг несколько разных ферм и поселков. Их объединили во временный полевой базовый комплекс. Для обслуживания одной или двух механизированных бригад. Казармы, госпитали и совсем немного временных складов.
Вы должны знать типичное построение подобных прифронтовых пунктов. Сюда свозят раненых, и тут отдыхают и пополняют личный состав отведенные на короткое время с передовой отряды.
Вот только тут, объединили подобные сразу для нескольких частей. А еще, там был большой трудовой лагерь для пленных. Уж это мы все разглядели очень хорошо. Как перед атакой, так и особенно после.
«О»:
- Вы сказали атакой? Но в рапорте, означен огневой налет и зачистка.
«И»:
- Все верно. Это тоже было. Но давайте, я все изложу по порядку. Наблюдательный пункт был стационарным. И персонал так тихо и быстро перебили, что захватили кодовые таблицы. По этому, противник даже не подозревал о его потере.
Когда мы подошли, то укрыли технику на заднем склоне горы и собрались на наблюдательном пункте.
Майор и Густав, долго наблюдали. Из этого объекта, ударами наших сил, были оттянуты почти все военные. Колонны и машины с ранеными, поступали регулярно. А вот к фронту, шли уже только пустые машины. Еще сюда сгоняли гражданских из мест, близких к тем, где шли бои. Колонны, под конвоем, пешим порядком. И их загоняли в те загоны, где мы заметили пленных.
Решение определило то, что у нас на глазах снялась и ушла к месту контратаки наших и союзных сил, часть артиллерии ПВО этого объекта.
Еще раз могу повторить, много там чего было, но вот только не складов и живой силы противника как указано в данных цели. Особенно много гражданских и раненых. Этих как тараканов под теплой печью.
«О»:
- Но раненые, это ведь был противник? Хотя и условно.
«И»:
- Не надо. И вы, и я, обучены играть в эту игру.
«О»:
- Извините.
«И»:
- Поехали лейтенант. Майор сразу в нецензурной форме сказал, что думает о подобной цели. И предложил нанести точечные удары. У нас был мех, кариер и два захваченных четырех ствольных дальнобойных орудия. Очень даже неплохо, и достаточно чтобы они запаниковали и начали эвакуацию раненых.
Это самое разумное решение. Такое количество раненых, это еще тот геморрой. На их перемещение, размещение и обслуживание, будет отвлечено куда более сил и средств чем на восстановление и развертывание с нуля, даже трех таких объектов.
Это видели и понимали все. И потому, вывели технику на исходные позиции и начали намечать объекты, составляя карты стрельб.
«О»:
- То есть, вы не сразу открыли огонь?
«И»:
- Конечно нет! Как я уже говорил, у нас был очень ограничен боезапас. А еще, нам нужна была заведомо очень хорошая паника. При которой, они бы начали эвакуацию, а не просто разбегаться кто куда.
«О»:
- Извините. Я понял. Это просто в плане уточнения.
«И»:
- Принято. Вот примерно через двадцать минут, буквально перед тем, как все было готово к открытию огня, это и произошло.
Наблюдатели, стали отмечать, что изданий воле госпиталей и казарм выгоняют на улицу и строят людей. У самых ближних объектов и построек, было ясно видно, что большая часть таковых, женщины. Первое о чем тогда подумали, что они и без нашего обстрела, начали эвакуацию. Но понимание происходящего пришло буквально через десять минут. Колонны из двух зданий расположенных под холмом, повели не к расположению, а за пределы территории по дороге ведущей к глубокому оврагу идущему внутрь леса.
Майор видимо первый понял, что происходит. Приказал разведчикам взять трофейные квадрациклы и опередив колонну, организовать засаду на входе в овраг.
Вот они то и прояснили происходящее докладами еще до организации засады. Овраг, чуть далее в лес, был завален труппами засыпанными известью. Они еще не подъехав, идущее оттуда амбрэ почувствовали.
«О»:
- Майор тогда отдал приказ об атаке?
«И»:
- Нет. Хотя если бы это сделал, ни я, ни кто другой из нас, его бы не осудил. Он приказал перебить охранников, гнать тех, кого туда вели в лес. А затем, немедленно возвращаться.
И ребята, поняв что творится, перещелкали весь конвой, буквально за минуту. А вот с тем, чтобы прогнать в лес людей, увы было туго. Большинство стояло и не понимало что от них хотят, многие просто попадали на месте и так и лежали. В общем, там был полный кошмар. Ребята доложили о этом и майор приказал их просто бросить. Я же говорил, сколько нас всего было. Каждый на счету.
А вот когда они вернулись и все заняли места в машинах, приказал всем выкинуть все лишнее из снаряжения и максимально набить его магазинами с патронами. Так чтобы только не падать под их весом. Их у нас было много. От раненых и убитых. Зачем, кто уже тогда понял, до кого не дошло, поняли позже. И боезапас и дополнительная броня. Мы же разведка, бронежилеты у нас легкие тогда были.
Вот тогда он и приказал, бить по целям уже не просто аккуратно, чтобы спугнуть. А для создания полного хаоса.
Тех кто сел у арт установок, инструктировал лично. Приказав особо работать по тем, кто начнет хаос регулировать или пытаться формировать команды уничтожения. Мы конечно были не снайперы. Но у нас было как раз два отличных лазерных прибора наведения.
Вот тогда, мы и начали. На каждом транспортере, было по два тяжелых пулемета. Наши раненые были в курсе происходящего и сами просили не оставлять их на горе, только подтащить к ним, да амбразурам в броне.
Вы поймите лейтенант, мы все были не ангелы. Но такого скотства, прямо у себя на глазах, никто не мог стерпеть. А уж то, что потом узнали…
«О»:
- Извините, на этом прерву. Вам майор перводил сказанное пленными и освобожденными?
«И»:
- И да и нет. У нас в боевых группах уже тогда было полно ребят с Квозанга. А ведь они тоже считай Синдикатовцы. Каждый второй по ихнему или немного балакал или нормально говорил, а чего не говорить то, на родном языке?
«О»:
- И они?
«И»:
- Лейтенант. Не было никакого они. Были только мы. А ребята синдики, они пуще нашего озверели, когда до них все доперло!
В трудовые лагеря, что там были, сгоняли население со всей округи. Освобождали место для коренного населения и одновременно обеспечивали его рабской трудовой силою. Тех, кто постарше и не трудоспособных, тех сразу в тот овраг. Там штабелями они лежали. Нижние, уже спрессованные и обгорелые. Жгли, когда несколько слоев накопится, чтоб вони и заразы не было.
Тех кого мы первыми освободили, были не просто рабы работники ихние.
При каждом трудовом лагере, были специальные команды, отбиравшие девок от пятнадцати до тридцати для Станций Утешения. Это так по их, называлось то, что у нас бордели да дома веселые. Вот только у них тут, это была целая индустрия. И поверьте мне, это я не для красного словца.
Со всего кантона сюда их сгоняли. Тут у них сразу около десятка больших стационарных было. У каждого из госпиталей, у казарм частей. У заведений для отдыха. Отдельно у штабов, что в поместье располагались.
Причем не просто бордели. Все по ранжиру и субординации. Девок что покрепче и по красивей, в офицерские. Тех, что по проще младшему командному. Простушек и потасканных солдатам.
У распределителя лагерного, даже стояло несколько передвижных, в больших фурах. Как сказал один пленный, они принадлежали компании работающей на военном подряде. А сюда приезжали за новыми. Ибо девки из под палки работали на износ. За день, обслуживали от двадцати до пятидесяти солдат. Как следствие, работали не очень долго, или заболевали быстро, или просто дохли от истощения.
Тех кто покрепче или не подцепил от солдатиков болезнь, все равно кончали. Ибо чем не предохраняйся, а при таком темпе работы, все равно залетишь. Проще сменить девку чем беременность ее устранять. А кое где, наоборот, таких с животом специально держали, для любителей беременных трахать.
И крутилось тут эта карусель, все два года что они тут междоусобицей занимались. Причем сами Синдикатовцы своих баб местных туда же определяли первыми. У них тут чистка была. Вот и определили в сексуальных рабынь, тех, кто нелоялен или задарма не давал солдатам. Тех кто от смешанных браков. В общем, своих сначала в мясорубку пустили, а затем уж вех подряд.
Но это все мы подробно потом узнали, Когда из трудового лагеря солдатики пленные да мужики вырвались. Стали они все разносить к чертям собачьим. Их тоже кое кого пришлось положить там, же ибо озверев, ни своих не чужих, да вообще никого не щадили. Первый госпиталь сожгли прямо с живыми ранеными и не успевшим разбежаться персоналом.
А тогда начали обстрел и рванули давить бронею казармы, пропускные и опорные пункты. Тяжелый пулемет, он ведь ран не дает. Если попал, тело в клочья.
Вот тогда прямо на въезде потеряли машину с лейтенантом. Там в ангаре, городской мех стоял на починке. И из него в борт его транспортера и пришло. Водитель, царство ему небесное, жив остался и с разгону ему по ногам ударил. Завалил. Но транспортер уже весь горел, так что никто из него так и не выбрался…
А мы как бешенные крысы по этому куртянику носились, давили, стреляли, жгли. Майора тогда и ранило. Кто то из этих тварей вызвал огонь артиллерии. Мы сначала думали, это наши мажут. Когда между домов взрывы пошли. А это по ним и нам свои же лупили. Типа и нам крандец и концы в воду.
Как потом сказали, майор напрямую с кем-то из наших пилотов АКИ договорился. И тот, прорвался и нашел эту батарею. С говном смешал. Жив или нет, не знаю. Но свои «ангельские крылья», на фуражку заработал однозначно. Кучу народа спас.
«О»:
- Значит майор Шелтон был ранен там?
«И»:
- Да. Его мех попаданием накрыло и рванул боезапас в торсе. Не знаю каким чудом, но мех не развалился, только упал. Мы неподалеку были, так что его на моих глазах ребята вытащили из под обломков той халупы, в которую он рухнул. А потом ко мне привели в машину.
По началу думали и он не жилец, так голова кровила. Но обошлось. Только говорить пару часов не мог. Как заклинило, так и писал мне на своем нотепутере. Ну когда не стрелял. А стреляет, он знатно. Взял автомат, вылез на броню, и там сидел, пока не покромсали всех до кого дотянулись. Наш пулеметчик даже обижался.
«О»:
-Что значит «до кого дотянулись»?
«И»:
- То и значит. Все кто с оружием или в форме. Поначалу всех клали. Потом, стали по громкой связи орать чтоб с руками на голове шли к стадиону. Был там у них в центре этого бардака. Так вот, кто не туда, тому пуля. И прости меня господь, это было верно. Если бы они опомнились, да за оружие схватились. Все бы мы там и остались. А так, только восмерых потеряли, да двое раненых умерло. Это, я не считая той первой машины, где лейтенант сгорел. В общем, чудо это, что живы остались. Артиллеристы ихние опять же. ПВО оставшееся, которые. Наши и майор, их ведь обстрелом не всех накрыли. Последнюю пушку давили транспортером когда она развернулась и на нас навелась.
Хотя…
Мы вообще не думали что выживем, что майор думал, ему только известно. Когда освобожденную солдатню вооружили, да погнали блок посты на въездах и выездах занимать. На десяток их, один наш командовал. А майор ходил, расставлял со мною людей и рассказывал, что тут да как было, словно сам тут все организовывал. Тот мужик что местный к нам приблся, только поддакивал илопотал по своему словно про себя. Откуда он это знал? Не спрашивайте, не знаю. Он потом когда баб собирали чтобы в лес за гору ту четрову увести, больше молчал. Но те кто к нему сувался, только взглянув на то как автомат стискивал, убегали. Не знаю и почему нас больше не обстреливали и не трогали. А через два часа, к нам прорвался четвертый ланс и пехота. А еще через час, эти гаврики, что нас наняли.
Вот тут еще казус был. Тоже в рапорте его нет. Как и нет в рапорте не слова о том, сколько мы оттуда на Квозанг народа увезли.
Командир их пехоты, о чем-то с майором говорил. Видимо насчет баб и тех пленных, что в лес мы согнали, все рукой на холм тыкал. Туда кже и его солдатики наладились. А там уже наши медики работали. Постаили лазарет полевой, кухни, все как положено. И мои ребята из огневой группы там же еще были.
Так вот этому офицерику, майор что-то спокойно так на ихнем сказал. Но громко, народ что рядом был, даже обернулся. Тот было вякнул да кобуру цапать надумал. В общем Шелтон, ему оба колена прострелил. И руку, ту что на кобуре.
«О»:
-Это вызвало конфликт?
«И»:
- Нет. Офицерик вопит, кровью плюет, а к нему, так никто и не подошел, даже свои. Прибежал другой, кланялся, извинялся. Майор же повернулся и приказал капитану Терскому, командиру нашей пехоты, всех кто в лесу грузить на транспорты и забирть к месту посадки под его ответственность.
Тот второй офицер побледнел, но спорить не стал. Отдал честь и ушел. А за ним и его солдаты.
Тот первый офицер так и остался на площади, я ехал замыкающим. Его вопли даже через треск пожаров слышно было.
А как вы сказали «конфликт». Он позже был, на третий день. Наша команда до укомплектовалась. И так уже и ходила как взвод разведки и огневого подавления. Командовал Шелтон. Его мех ребята из третьего ланса к технарям на дропш8ип, позже вывезли.
А от нашей колонны союзнички, просто как от чумных шугались. Видно запомнили бортовые, или рисунок. У нас на бортах, пчела тогда была с ракетою в лапах. Бывало въедешь на перекресток, а машины в рассыпную, чтобы нас пропустить.
Вот на третий день, нас так одна встречная колонна пропустила. А затем в спину ударила. Две машины пожгли, больше не сумели. Там кюветы были глубокие. А у нас все транспортеры тяжелые. Мы в них, этих чудиков гусеницами и заровняли. Что всех там подавили, чушь. Кто кинул оружие, тех не тронули. Вранье это. Но наводчиков и командиров машин что огонь открыли, повесили прямо у дороги. Это было. Ну так там и подписано было за что. На броне их машин, чтоб табличку кто не содрал.
Вот за это, нас и отозвали. А майору сам полковник перед строем, в присутствии посредников выволочку устроил и отстранил от командования. А через день и нас всех отстранили, загнали на корабли, до самого отлета.
Историческая справка и дополнения к изложенному выше материалу:
- В 1932 году на стол командующего японской Экспедиционной армии в Китае Ясудзи Окамара легли 223 доклада об изнасилованиях, совершенных его солдатами на оккупированных территориях. Генерал отправил командованию в Токио депешу о необходимости созданий «станций утешения» — борделей на оккупированных территориях для японских солдат. Как обычно бывало в разных странах при составлении подобных прошений, указывалось, что это обезопасит солдат от венерических заболеваний и усилит армейскую дисциплину.
Верховное командование Императорской армии положительно ответило на предложение инициативного генерала. Первая «станция утешения» была незамедлительно открыта в Шанхае. На работу туда вербовали проституток из Японии, где сексуальные услуги со времен древности были целой индустрией, вокруг которой существовал культ. У них появилось официальное название «женщины для утех». Но чем больше «станций» открывалось, тем чаще японцы прибегали к вербовке иностранок. Эта задача ложилась на плечи японской военной полиции Кэмпэйтай.
Через некоторое время императорское Министерство иностранных дел перестало выдавать японкам выездные визы, считая, что их занятия проституцией в «Великой восточноазиатской сфере взаимного процветания» бросают тень на репутацию Японии. Из-за этого в «станциях утешения» возник дефицит. Армия начала его восполнять за счет похищения женщин в сельской местности Китая и Кореи. Солдаты часто совершали групповые изнасилования женщин на оккупированных территориях, не желая стоять в очереди в «станцию утешения». Офицеры этому не препятствовали, полагая, что изнасилования поддерживают в солдатах боевой дух.
Количество принимаемых в день солдат у одной проститутки колебался от 20 до 30 солдат. Каждую неделю они проходили осмотр у венеролога. Если проститутка беременела, то их заставляли принимать «препарат 606» — вещество на основе мышьяка, приводящее к выкидышу. После него забеременеть чаще всего уже не удавалось.
В 1942 году на заседании военного министерства приводились данные, что за десять лет работы «станций» на всей подконтрольной японцами территории было открыто 400 подобных заведений: 180 в Китае, 100 в Индокитае; на островах Тихого океана — 10, на Сахалине — 10. Историки продолжают спорить о количестве завербованных японцами «солдатских» проституток. Цифры колеблются в диапазоне от 50 тысяч до 300 тысяч. Чаще других оценок говорят о 200 тысячах. Большинство из них были японками (40%). За ними следовали кореянки — 20%; китаянки — 10% и другие национальности. До конца Второй мировой войны дожила только четвертая их часть.
Когда японцам приходилось оставлять занятый город, что в условиях позиционной войны в Китае случалось довольно редко, то обычно всех женщин в «станциях утешения» убивали. Так как постепенно персонал в них стал полностью китайский, мотивировалось это чувством мести. К примеру, когда город Сюньчен, расположенный неподалеку от Нанкина, был на время освобожден от японцев, китайцы обнаружили здание, в котором лежали обнаженные тела десятков китаянок, убитых японцами, перед тем как их выбили из города. Вывеска над входной дверью гласила: «Станция утешения великой Императорской армии»
«Станции утешения» прекратили свою работу согласно официальных документов с окончанием второй мировой войны.
Но…
После 1945 года споры о характере проституции в японских военных борделях оказались одной из острейших тем отношений Токио с соседними странами. Только в 2007 году японский премьер-министр Синдзо Абэ признал, что работа в «станциях» была не добровольной и в этих заведениях неоднократно нарушались права человека. Вслед за этим заявлением Палата представителей США, канадский парламент и Европарламент приняли резолюцию, призывающую Японию принять на себя ответственность за организацию борделей и принуждение женщин к занятию проституцией.
А так же…
После 1945 года бывшие страны Оси были подвергнуты оккупации. Тяжелое экономическое положение способствовало вовлечению в проституцию женщин, желавших обеспечить себе пропитание. Спросом их услуги пользовались, прежде всего, у солдат оккупационных армий.
Особого масштаба это явление достигло в странах Восточной Азии, оккупированных армией США. В Японии появилась Ассоциация отдыха и развлечений. Эта правительственная организация выступила к призывом к патриотично настроенным японкам не допустить массовых изнасилований, которые ожидались со стороны американцев. Японское руководство пребывало в уверенности, что американцы проявят себя на оккупированных территориях ничем не лучше солдат Императорской армии в Китае и Корее.
К январю 1946 года в организацию было завербовано 55 тысяч женщин. Такое большое количество женщин к занятию проституцией удалось привлечь благодаря огромному количество сирот и воцарившейся нищете в послевоенной Японии. В основном на предложение правительства откликнулись девушки в возрасте от 14 до 25 лет. Максимальный заработок проституток в борделях для американских солдат составлял около двух долларов.
Американское командование приветствовало такое решение японских властей, в кварталы «красных фонарей» предоставляла даже военные патрули, следившие за порядком. Армейские врачи наладили постоянный контроль за здоровьем проституток, но, как уже бывало, ожидаемого результата это не дало. Среди солдат стали распространяться венерические заболевания. Так в 34-й Австралийской пехотной бригаде гонореей и сифилисом через полгода оккупации Японии болели 55% личного состава. В результате этого, Американцы стали настаивать на ликвидации проституции в Японии. В результате к ноябрю 1946 года масштабы проституции в Японии сократились.
_________________
Я знаю где. Я знаю как.
Я не Оракул...
Я - маньяк.
|
Вход
Регистрация
FAQ
От лица женщины лучше всего напишет сама женщина.))) Мужчине это неразрешимая задача, осложненная грузом сексистских взглядов и склонностей, ему вообще-то от от себя то обычно сложно написать.))) Это даже таки не обсуждаемая аксиома, в силу своей непогрешимости не нуждающаяся в каких либо доказательствах. 
) нет, почему еще таки работает. 
С некоторыми не знаниями правильных реакций и действий. 
